Стекломой

Я, кстати, вчера выпил стекломоя — не того классического стекломоя из легенд, что заставляет сердца учащённо биться, а потом сводит их обладателей в могилу, — недалеко от него ушедшего, синего, содержащего изобутановый спирт и замерзающий уже при минус 6 градусах Цельсия. Но обо всём по порядку, пока и сам я при памяти.

Сначала пришли зима, а с нею зимние декабрьские дожди. Эти благословенные небесные воды упали на нас и сверху, и снизу, и лились ровно n дней и n ночей, что позволяло хорошо подзаработать торговцам омывайкой-незамерзайкой: грязь, поднявшаяся в начале декабря 2015 года в воздух, опустилась лишь в 20-х числах этого же месяца. Она висела в воздухе и пачкала стекла до такой степени, что если не брызгать на неё какой-нибудь жидкостью, она успевала даже затвердеть.

Продавцы синих жидкостей потирали руки и всё больше набивали карманы, разводя водой неизвестного происхождения спирт всё жиже и жиже. Надпись —30°С на когда-то пятилитровой бутыли служила фирменным знаком, не имеющим отношения к действительности. Не пробовали искать в пачке Camel верблюда? То-то.

Потом грянул мороз, и всё замёрзло. Сначала замёрзли пешеходы. Потом замёрзли лужи. Сразу за лужами замёрзла незамерзайка. Хуже всего было то, что морозы грянули за —15°С, и даже разогрев незамерзайки в бачке не мог ничем помочь: жидкость застыла в трубах, синие тромбы парализовали всё.

Когда я ехал из Москвы при этой температуре, лобовое стекло сразу забросало грязью от впереди идущего КамАЗа. Его задние фонари габаритов были мне путеводной звездой: отвязаться от них я не мог, без них я оставался в черной ночной пустоте Симферопольского шоссе. Предубеждение мешало останавливаться и бросать снег на стекло: прошлые попытки таких остановок ни к чему хорошему не привели, а привели только к тому, что замёрзшие двери закрылись и не пустили меня обратно. Тот раз пришлось выбивать стекло. Этот раз выбивать было не обязательно, так как я не вставил форточки с того ещё раза, но что-то подсказывало, что путеводную звезду лучше не менять.

Уже днём, когда огни перестали быть видны, я покончил с пластиковой бутылкой энергетика и заправил её остатками жидкого стекломоя. На светофорах и случайных остановках через наконец-то отмёрзшее окно высовывалась моя рука и опускала на стекло бутылку с не вполне закрытой крышкой. Из щели прыскал стекломой, щётки разгоняли соль и песок, можно было двигаться к следующему светофору.

Вот эта-то маленькая бутылочка и осталась лежать в водительской двери, когда я вчера возвращался домой под завывание ветра и подступающую оттепель и в придорожном магазине купил бутылочку энергетика, выпил половину, отложил вправо, через полчаса достал её из водительской двери и почти уже сделал несколько больших глотков, прежде чем заметил, что пью стекломой и если всё, что я о нём слышал, правда, то вот такие дела, ребята, такие дела.

На белом снегу дороги остались следы синего стекломоя, красного энергетика, желтоватого желудочного сока и ещё немного Нила Геймана, которого я как раз заканчивал слушать перед тем, как сделать несколько больших одобряющих глотков энергетика перед потеплением, которое как раз уже и наступило.