Грузовая

Орел, 1991 год

Я расскажу, что мне в Орле помнится.
Год был, кажется, 91-й или что-то в этом роде. Мы были студенты, а к нам приехал друг — он офицер, в Орле просто учился раньше, и уже в армии был командиром роты одного из нас.

Смешное время ведь было, этот 91-й или что-то в этом роде: водка, которую только в ресторане можно было купить, а из еды к этой водке — копчёная мойва. В «Орлике». За одним столиком мы, за другим официанты, вот и весь зал. Ботинки-лодочки. Белые носки, кто носок не мог себе позволить, гольфы покупал детские 14-го размера. В самый раз, только пятка посередине. С сигаретами как-то непросто было. Вообще — с деньгами. С будущим.

Я плохо помню, если честно, подробности — было всё непросто как-то, вот и всё. Бедно. Мы, правда, не очень эти трудности замечали. Друг у нас очень необычный, очень — до сих пор такой. Ну, и мы не подарок. Зажигали.

А потом командировка кончилась, и мы проводили друга на поезд до Тбилиси. И тот выбыл из гарнизона. А мы сели в трамвай и поехали по домам. И как-то нам грустно было, что вот, мол, всё закончилось, и теперь только в следующем году увидимся, и ведь как-то долги надо возвращать — один из нас полтинник даже николаевский продал, семейный, а всё равно как-то мало это помогло. Ну, и сессия же ещё.

И вот в таком лирическом состоянии едем, молчим, думаем. А ночь же — едва ли не последний трамвай. Стучит себе, и в вагоне — пусто. На всех остановках останавливаемся, только никто в дверях не появляется, и не выходит — никто. И на улицах черно, ветер какие-то бумажки гоняет. А вагоновожатая остановки объявляет себе невозмутимо.

И мы доезжаем до остановки «Грузовая», и на ней всё-таки один пассажир новый появляется. Такой — соответствующий названию остановки. Грузчик. В фуфайке, сапогах кирзовых, перчатки брезентовые из кармана торчат. По-рабочему, т.е., одет. Работяга, лет за 40.

А дальше происходит вот что. Он подходит к компостеру, достаёт из кармана талончик, пробивает его и садится на сиденье. Проезжает одну остановку и выходит. А мы смотрим вдогонку, и понимаем, что чего-то не понимаем. Ведь контролёров нет даже днём. И ехать всего одну остановку. И вообще время теперь странное — сплошное межвременье и межсезонье. Зачем он талончик-то испортил?

И мы тогда переглядываемся, пожимаем плечами и улыбаемся. Вагоновожатая объявляет следующую остановку. И мы едем, а в полумраке ветер мусор гоняет: фонари-то горят через один, свет-тень, свет-тень.

Я не помню подробностей того времени: сколько стоил проезд, кто был губернатор (секретарь обкома), какой тогда вообще год был. Даже сколько нас провожающих было, не помню. А мужика вот этого — помню. И друзья мои помнят. Я спрашивал.

Автор этой душераздирающей истории: Bell | Рубрика: Нравы Северных Народов
21-08-2008 | RSS 2.0 | Комментирование и пинги закрыты. Зайдите попозже. Хотя... Нет, думаю, ничего не получится: закрыты так закрыты.

4 комментария Желаешь попробовать? »

  1. Olya:

    классно:))
    правильный подход к делу у мужика, ради билетика душу продавать… не солидно :)))
    я тоже это время помню… было очень странное чувство…

  2. admin:

    А главное — это всё как-то так было… Само собой разумеющееся, автоматическое действие. Без раздумий.
    Спасибо :)

  3. Denis:

    Спасибо, хорошая статья. Подписался.

  4. Uragan:

    А я считаю, что все это верно и очень точно подмечено! И таких мелочей можно накопать тысячу.

Комментирование закрыто.

Архивы

Свежие комментарии

Meta