О чем я думал в первую минуту этого дня рождения

Как-то раз — и ёкнуло сердце минуту назад. А сейчас, сейчас; я точно скажу: 24.07.08 00.01 МСК. Пока я буду писать, времени немножко добавится, но это уже неважно.

В 00.00 МСК 24.07.08 у меня мысль в голове почему-то всплыла: вот и сорок. Тебе 40 лет, парень. Ты даже уже и не парень, а — сорокалетний такой мужик. И вот вести себя должен теперь по-другому — соответствовать как-то.

Я смотрел разные кинокартины, и книги — там возраст легко определяется. Посмотришь на сорокалетнего героя фильма, особенно если картина старая, и немедленно видишь: сорок. Может даже 42. Но 40 — точно есть. Не 39 там, к примеру. И я всё время думал, какими художественными приёмами режиссёр это делает? Я так и не понял.

И я даже немножко расстроился, потому что фильмы плохо помню, особенно старые. А в тех, что помню, эти самые сорокалетние какие-то вот… Я не знаю, как это сказать. Я попытаюсь всё же: у них в глазах напряжённая ответственность. И они как-то так за всё сразу отвечают: за страну, за жену, за себя, за детей, за огромный завод; и как-то им это легко, в принципе, даётся.

И ещё они знают, чего хотят. Они, например, говорят: «Хочу машину». И у них уже есть определённость — они эту машину могут долго ещё хотеть, и рассказывать друзьям, какая это замечательная будет машина, и как они всей семьёй к морю, и какое масло обычно подходит для такого автомобиля, и гараж кирпичный надо бы, и стройка, и вообще, всё тогда будет здорово. И они с этой мыслью живут себе, вот и всё. Хотят машину.

А у меня нет машины, я это вспомнил и немножко огорчился. Потому что я, вот, наверное, хочу ехать себе на автомобиле, и — сам рулить. На своём автомобиле. Ехать, и чтоб лето, и музыка — дум! дум! дум! И я эту музыку сам себе выбрал, записал. И я готовился к поездке, и еду по делу. Я чуть было не захотел машину, честное слово! Но в ту же секунду понял, что хочу эту машину только так… Вот точное слово: для временных поездок. А масло и гараж — не хочу.

Ещё они все очень взросло выглядят — 40-летние. Дело не в солидности, не в костюме: вот 40-летние мужчины — они взрослые. Художественно это выглядит так: идет человек, а у него портфель в руке. И ты на портфель посмотрел, и видишь, что портфель со своим хозяином много где побывал, и в нём дорогие коньяки позвякивали, и важные люди на портфель этот смотрели, а хозяин его за спину не прятал. Вот как-то так они вдвоём очень органично смотрятся — портфель и хозяин. Я не знаю, сумел ли я объяснить, но я взрослость именно так себе представляю — портфельно. Портфель как художественный приём.

А у меня ведь никакого портфеля нет, а есть сумка из ткани защитного цвета, довольно вместительная. Я её за спиной ношу обычно — просто мне так удобно. Через голову продел, вот и всё. Удобно.

Ещё одна загадка сорокалетия — торжества. Само вот сорокалетие нельзя праздновать, а остальные дни рождения после сорока — это всегда обширно, и гости всякие, и даже из других городов специально едут. И вот тут художественный приём — всё действо в ресторане обычно проходит. В кино ничего обычно не случается на этом торжестве, а просто, как факт — вот, мол, ресторан, да. Взрослому человеку, особенно, если он знает, чего хочет, ведь некогда там колбасу резать. Он пойдёт в ресторан и закажет, например, зал и 12 сортов колбасы. И коньяку сто бутылок. И на пороге уже обернётся и официанту бросит:

— Колбасу — порезать!

Обычно этот момент в кино не показывают, я, по крайней мере, не видел. Но я представляю, что выглядит всё примерно вот так.

И я в ту же секунду как-то отчётливо себе сегодняшний день нарисовал, как мне будет далеко не до ресторана, вообще ни до чего, и немножко огорчился. Что же касается колбасы, то если я такую фразу кому-нибудь и скажу, на меня как на идиота посмотрят. Особенно если в ресторане скажу.

И я как-то из-за этой колбасы особенно расстроился, и посмотрел на часы даже, и понял, что всё вот это мне в голову пришло за 1 минуту. Я начал думать в 24.07.08 00.00 МСК, а закончил в 24.07.08 00.01 МСК. То есть на самом деле я раньше всё это думал, но по отдельности, а тут всё разом нахлынуло.

Я совсем уже задумал расклеиться, а потом вспомнил: а ведь мне не сорок. Мне ещё не сорок, вот что. И я с каким-то невероятным облегчением подумал: сорок — это ведь ещё не сегодня. У меня день рождения, мне исполнилось минуту назад сколько-то лет, но не сорок. Просто ошибся с их подсчётом, вот и всё.

Я очень обрадовался, и подумал: добро! Отлично! У меня ещё есть немножко времени, чтобы начать хотеть автомобиль, чтобы набраться взрослости, чтобы научиться правильным тоном просить колбасу порезать. Вот именно не колбасы, а колбасу. Да мало ли… Сына научить чему-то. В Японию, например, слетать. И я сел тогда и всё это записал. Целый час записывал. Час двадцать пять, если быть точным. Я думал — одну минуту, а записывал — час двадцать пять.

А когда покончил с письмом, представил, что впереди ещё — ой, ой.

И это здорово.